Сегодня мы пришли к организационно-правовой форме Государственной
корпорации по атомной энергии «Росатом», но необходимо иметь в виду,
что это по-прежнему атомная отрасль нашей страны, сплоченная не менее легендарного Средмаша.
В начальный момент своей истории Горно-химический комбинат играл роль крупного производителя ядерного оружейного материала — плутония-239. С остановкой 15 апреля 2010 года последнего реактора АДЭ-2 эта эпоха завершилась. Собственно говоря, гособоронзаказ на оружейный изотоп плутония был снят еще в 1995 году, и с этого момента ГХК производил «энергетический» плутоний, больше ориентируясь на целевую задачу отопления города, чем на выдержку сессии для получения оружейного изотопа.
Росатом собирает Средмаш.
Все мы помним последнее десятилетие XX века, когда приходилось выворачиваться и изобретать новые направления деятельности, чтобы выжить. Для атомной отрасли помимо развала страны едва ли не большей тяжестью был чернобыльский синдром, который в 1990-е не позволял даже надеяться на большие перспективы. Но предприятиям бывшего Средмаша хватило запаса прочности, чтобы пережить эти времена и войти в новое тысячелетие.
Атомная отрасль по-прежнему существовала в форме министерства, но правовое пространство за прошедшее десятилетие настолько изменилось, что обеспечить эффективное развитие Минатома было проблематично. Для этого пришлось бы переписывать половину федеральных законов. Но вопрос был даже не в качестве законов, изменилась сама форма: возможности министерства времен СССР и министерства в его современной форме — «две большие разницы».
Это принципиальный для понимания момент, так как многие посчитали, что ликвидация титула «министерство» отразила тот факт, что атомная отрасль утратила былое значение для государства. На самом деле, наоборот, — новая Россия делает ставку на атомную отрасль как на локомотив своего развития и придает ей едва ли не большее значение, чем во времена СССР. И уж если говорить о статусе, то генеральный директор Госкорпорации «Росатом» по должности является «штатным» участником всех заседаний Правительства Российской Федерации. То есть глава Росатома — министр, если не по «названию», то по факту.
Это была очень серьезная задача — создать структуру, которая бы объединила предприятия атомной отрасли в единый и эффективный «народно-хозяйственный» механизм, способный стать технологическим и экономическим лидером в современном мире. Для решения этой задачи Владимир Путин, в 2005 году занимавший пост Президента России, выбрал своего представителя в Поволжском федеральном округе Сергея Кириенко. Положение атомной отрасли на тот момент было незавидным. Более или менее благополучными были предприятия, имевшие разделительные производства и производившие обогащенный уран или готовые ТВС. Дивизион АЭС, производивший и продававший электроэнергию, также чувствовал себя относительно неплохо, но перспектив не было никаких, а проблемы только нарастали. Разумеется, Минатом планировал свое будущее, но, по большому счету, это были планы технического свойства, обеспечивающие контроль и безопасность ядерных объектов. Государство, в свою очередь, еще не решалось открыто заявить о масштабных планах по реформированию атомной отрасли, потому что не было уверенности в поддержке общества.
В общем и целом ситуация напоминала то, что было на ГХК в 2005 году. Уникальные объекты, великое прошлое, высокие технологии, но — последний реактор с сорокалетним стажем, после остановки которого плавно останавливается радиохимия, бассейн «мокрого» почти заполнен, «сухое» то строим, то не строим, в зависимости от того, как там в Минатоме концепции меняются, РТ-2 то нужен, то не нужен, а если нужен, то не факт, что на ГХК.
Но самое главное — основная задача по созданию ядерного щита уже решена, а новой задачи нет, и что дальше делать, непонятно. Задачи атомной отрасли всегда ставило государство, но времена изменились, и теперь уже самим атомщикам надо было решать, что со всем этим делать. Реформы вроде бы начались, Минатом был преобразован в Федеральное агентство по атомной энергии «Росатом», но комплексного понимания будущего не было.
Сергей Кириенко уже был на тот момент опытным руководителем самого высшего уровня, но, для того чтобы возглавить атомную отрасль, ему пришлось очень интенсивно учиться, а потом сдавать очень серьезные экзамены очень серьезным экзаменаторам. В атомном ведомстве лицензии высшего уровня просто так не выдаются, и если кто-то вдруг подумал, будто достаточно росчерка пера, чтобы взять и поставить «человека со стороны» на пост атомного министра, то это не так. Когда Сергей Кириенко возглавил Росатом, он уже был очень хорошо обучен и подготовлен, сдал экзамены и получил лицензии. И первое, что ему предстояло сделать, — достичь состояния определенности: что делаем и куда движемся. Нужна была идеология, конструкция развития и взаимодействия сотен предприятий отрасли, причем на уровне не хуже, чем было в Министерстве среднего машиностроения СССР и при безусловном обеспечении ядерной и радиационной безопасности. Если попробовать себе представить масштаб этой задачи в деталях, то сразу станет понятно, почему в последнее время мы говорим об «Атомном проекте-2». Эта задача не менее сложная, чем Атомный проект СССР. Единственное, что сейчас у нас совсем другая мотивация, и никто нас не подгоняет угрозой атомной бомбардировки.
Путь лидера.
«Энергия» — ключевое слово в атомных технологиях. С этого все начиналось в 1930-х годах — с решения проблемы использования внутриатомной энергии урана. Поэтому совершенно логично звучит цель номер один в современной Стратегии Росатома: «Эффективное обеспечение экономики страны электроэнергией, производимой на АЭС».
Энергоресурсы в истории человечества всегда играли определяющую роль, это основа любой жизнедеятельности. Когда Атомный проект СССР решал задачи обороны, государство естественным образом финансировало все затраты и предоставляло необходимые ресурсы. Оборонную часть Росатома и сегодня никто не отменял, и реализация цели «Поддержание ядерного арсенала на уровне, гарантирующем проведение политики ядерного сдерживания», безусловно, финансируется государством. Но производство электроэнергии — это уже экономическая цель, и она не может быть дотационной по определению. Поэтому Росатом просто обязан быть не бюджетополучателем, а экономическим лидером, чья деятельность формирует бюджет государства. И делать это надо так, чтобы Газпром завидовал.
Достижение эффективности российских предприятий атомной энергетики, инжиниринга, машиностроения, ядерного топливного цикла определяется второй целью Госкорпорации «Росатом» — «Обеспечение геополитических интересов страны и достижение лидирующих позиций российских компаний на мировом рынке ядерных услуг и технологий». Очевидно, стоит согласиться с тем, что реализация на мировом рынке высоких ядерных технологий в гораздо большей степени поднимает авторитет страны, нежели продажа сырой нефти. Кроме того, каждая АЭС, построенная Росатомом за рубежом, является фактором, который способствует поддержанию дружеских отношений, то есть активно формирует и поддерживает геополитические интересы России.
Руководство страны это понимает и задачу такую ставит, вспомнить хотя бы недавний разбор полетов по провальному выступлению нашей сборной на зимней Олимпиаде. Национальный престиж и национальная гордость — это то, что формирует смысл жизни государства, и Росатом — это команда, которая под российским флагом защищает честь своей страны на высшем уровне. Наши друзья-соперники здесь — это международные альянсы Toshiba-Westinghouse, GE-Hitachi, AREVA-Mitsubishi.
Этот уровень конкуренции и определяет те требования, которым мы должны соответствовать. Когда мы схлестнулись с Америкой в «холодной войне», необходимо было держать марку против, условно говоря, Пентагона. Сегодня наши визави — вот эти самые международные альянсы, и если по уровню очень многих технологий мы их, без ложной скромности, попросту опережаем, то по схемам взаимодействия и корпоративной культуре надо еще очень много и серьезно работать.
Мы, в частности, стоим на замыкании ядерного топливного цикла. Затраты на бэк-енд, которым займется Горно-химический комбинат в ближайшем будущем, напрямую будут ложиться в стоимость киловатт-часа атомной энергии, и если мы сделаем неэффективные технологии или управление, то потянем вниз всю отрасль, снижая ее конкурентоспособность. Соответственно, если сделаем лучше, то завоюем новые рынки и получим серьезное повышение зарплаты. Так что сегодня у нас вместо Пентагона Вестин-гауз, а смысл конкуренции — уже не право на жизнь, а качественное обустройство мирной жизни.
Понятно, прежде чем начать приносить серьезную прибыль, необходимо перестроить работу отрасли на эту задачу. То есть необходимо строительство новых энергоблоков АЭС и замыкание ядерного топливного цикла. При этом надо обеспечить развитие реакторных технологий нового поколения, основанных на принципах физической безопасности. При этом надо создать уран-плутониевый топливный цикл. И при этом надо решить, наконец, все «отложенные решения».
Атомная энергия — это благо. Сегодня, когда с нее снята аура атомного противостояния двух сверхдержав, необходимо спокойно завершить все работы по созданию полного и безопасного цикла производства. Это масштабные инвестиции, и в силу специфики Росатома таким инвестором для него может выступать только государство.
Всем известны определенного рода проблемы, которые у нас возникают с эффективностью использования бюджетных средств, и, чтобы деньги работали, нужен очень хороший документ, который определяет, где и как их нужно потратить. Такими документами стали разработанные Росатомом и утвержденные руководством страны Федеральные целевые программы (ФЦП) развития отрасли. Первой стала ФЦП по обеспечению Ядерной и радиационной безопасности, следующей — ФЦП по созданию технологий нового поколения. То есть это документы, по которым началось финансирование обширного фронта работ, развернувшихся, в частности, на Горно-химическом комбинате.
Строительство новых производств ГХК — прямое следствие работы Госкорпорации по формированию Атомного проекта-2, то есть будущего атомной отрасли — нашего будущего. И мы пока неплохо со своей задачей справляемся.
Уже не раз прозвучала оценка руководства Росатома, что на Горно-химическом комбинате самая высокая в отрасли эффективность реализации проектов. А на недавней встрече генерального директора ГХК Петра Гаврилова с американской делегацией прозвучала и оценка со стороны международного менеджмента. Сегодня ГХК выполняет ряд международных контрактов в области учета, контроля и физической защиты ядерных материалов (УК и ФЗ ЯМ). Американцы попросту посмотрели, какие деньги они тратят, с каким качеством и в какие сроки выполняются работы за эти деньги. Детали наших технологий им, разумеется, никто не докладывал, но только по тому основанию, которое у них было перед глазами: потраченные деньги — полученный результат, американцы подняли тему уже не УК и ФЗ ЯМ, а нормального коммерческого сотрудничества.
Конечно, у нас пока не тот стиль промышленных интерьеров, и спецодежда не отвечает эстетическим требованиям западного уровня, но все это дело наживное. Сейчас важно осознать, что Росатом — это сборная России по высоким технологиям. Ну и, конечно, всегда надо помнить: задачи обороны с нас никто не снимал.
Борис РЫЖЕНКОВ
ДУБЫНИН Петр Романович,