Необходимо превратить в питомники участки, на которых постоянно обитает снежный барс
На территории государственного природного биосферного заповедника «Саяно-Шушенский» при поддержке Русского географического общества продолжается реализация проекта по изучению и сохранению снежного барса. Благодаря программным мероприятиям ученые раскрывают тайны самой загадочной «краснокнижной» кошки — ирбиса.
Один из участников проекта — старший научный сотрудник заповедника «Саяно-Шушенский» Сергей Истомов.
Когда серый напрягает
— Сергей Васильевич, вы изучаете барса. Какие удивительные открытия вас поразили в последнее время?
— Мифы! Те мифы о звере, которые приходится развенчивать. Например, эти млекопитающиеся коммуникабельны. Они общаются плотно, часто между собой, собираются вместе в какие-то периоды. Интересно, когда ты смотришь флешку с фоторегистратора, а на ней видно, что их, к примеру, четверо: сидят, что-то обсуждают.
— Как вы думаете, барсы охотно вступают в контакты с остальным лесным сообществом?
— Конечно! К тому же они отлично знают всех своих врагов.
— А кто у них основной враг?
— Основной враг снежного барса — волк. Одиночному волку барс не по зубам, а стая голодных волков может представлять определенную угрозу, в первую очередь для котят. Мы наблюдали за этим по результатам троплений (тропление — метод исследования, при котором изучаются любые следы деятельности ирбиса: мочевые метки, отпечатки лап, поскребы), видели такие стычки. До прямой агрессии, до прямой схватки не доходило дело, но волки барсов потихоньку напрягают.
— А как он себя ведет в таких случаях? Уходит?
— Это кошка. Она не терпит боли, в отличие от псовых, в отличие от собак. Вообще все кошки очень не любят боль. Даже когда барс попадает в браконьерскую петлю, он практически не сопротивляется. Или, например, рыси. Я видел такой случай, когда мать с двумя котятами попали в ловушку, которую браконьеры выставили на кабаргу, и они в ней так и замерзли. Они практически не пытаются высвободиться от этой петли, потому что это кошки, а они не любят страдать, не любят лишних движений.
Это миф, что барс где-то путешествует, ходит, лазит. Он настолько консервативен, у него настолько натоптаны тропы! И не просто протоптаны, а натоптаны так, чтобы ему было легко и плавно, без травм подняться и сделать свое дело. У него все спланировано.
— А какие у него дела есть в течение дня?
— Спит! Бывает, он лежит чуть ли не по пять дней на одном месте. Пока он сыт, он лежит на одном месте, и ему хорошо, а ест он немного. Если его не беспокоят, то козерога ему может хватить на неделю. Он зараз может максимум килограмма три мяса съесть. Во-первых, он не грызет кости: челюстная и зубная системы у него другие, не такие, как у росомах или волков. Во-вторых, он любит нежное мясо: аккуратненько все чистит, обработает. Это кошка! Он настолько аккуратен, что, когда мы его несколько раз ловили, удивлялись тому, насколько он чистый. Он не пахнет ничем, он абсолютно чистоплотен, настолько, что у него нет ни паразитов, ни заразы никакой.
— Какой образ жизни ведет барс, какой у него распорядок дня?
— Это в основном ночное животное. Был проведен такой анализ: учитывались несколько тысяч фиксаций барса на фотоловушки, и у нас оказалось всего пять регистраций в период с 12 до 14 часов дня. У ирбиса пик активности в предрассветное время — в четыре, в шесть и вечером, на закате, где-то часов в семь. Вечером он начинает шевелиться, выходит, и где-то до 12, до часу активен. В основном в предрассветные и предзакатные часы.
Задача — прокусить шею
— А как охотятся снежные барсы?
— Ирбис не бегает, он не преследует жертву, он скрадывает ее. Основной вид охоты барса — скрадывание. Естественно, он старается занять позицию, чтобы быть сверху, выше своей жертвы, и прыгает. Прыжок очень длинный, мощный, большой. Он старается прокусить шею животному, при этом нанося эффективные удары. У него огромные и сильные лапы. Так что основной метод — это мощный удар и прокусывание шеи. Барс жертву убивает, и, если все удачно сложилось, она не успевает ничего понять.
Если же барс промазал или совершил неудачный прыжок, то он может преследовать жертву, но метров 100-150 в лучшем случае, а затем разворачивается и уходит. Он не преследует до конца, не изматывает себя, потому что знает: может пройти еще километр-два и найти себе еще. Он великолепно знает все свои места и угодья, знает, где и в какой период можно подкараулить животных: просто гуляет и наблюдает, смотрит.
У нас бывали такие случаи во время зимнего тропления: видели, как зверь подмечает, где пасется стадо козерогов, он подходит к ним и вроде бы уже собирается совершить прыжок, но затем разворачивается и уходит. Он, как пастух, знает, где у него стадо пасется, в свое время он придет и возьмет свое.
— А в заповеднике не прикармливают снежных барсов?
— Нет-нет-нет, этими делами мы не занимаемся! К тому же, скорее всего, снежный барс не будет, как леопард или тигр, идти на приваду, это не то животное: биология и характер поведения различные. Мы не пробовали прикармливать, но никогда и не фиксировали, что он ест падаль, чью-то жертву или какие-то остатки.
Под защитой резервата
— Как вы думаете, насколько вы знаете ирбиса?
— С внедрением новых технологий (спутниковое слежение, фотоловушки, генетические анализы) мы многое о нем узнали, но до конца этого зверя не разгадать.
— Какие следующие этапы ваших исследований, какие цели вы перед собой ставите?
— Главная задача — оптимизировать территории, где живет снежный барс. Сейчас мы получили более реальную картину ареала обитания ирбиса, и есть необходимость корректировки, то есть присоединения каких-то участков. В отдаленной перспективе у нас создание питомников.
Гораздо реальнее (даже по Саяно-Шушенскому заповеднику это возможно сделать) скорректировать территорию. У нас есть потенциал, есть территория, на которой снежный барс обитает, но там он подвергается браконьерским атакам.
Достаточно присоединить эту территорию к заповеднику, придать ей охранный статус, что реально даст нам от двух до пяти особей, которые смогут жить здесь, и они уже будут защищены.
Местная группировка ирбиса уникальна, она самая северная в мире. Дальше его нет и физически быть не может, потому что там нет природно-климатических условий для этих животных.
— У вас есть любимые истории встречи с барсом? Помните первую встречу с ним?
— Первый раз, когда удалось его сфотографировать на фотоловушку, мы танцевали. Это было очень яркое впечатление: мы первые в России сделали это. Мы были ограничены количеством фотоловушек, не могли сотнями их расставлять везде. У нас было всего 14 камер, и, конечно, нам хотелось их поставить так, чтобы угадать. И угадали!
Когда мы начинали эти исследования, даже не думали о такой технике, но сегодня это уже очень серьезные работы, и в наблюдении за барсом начали использовать даже беспилотники.
Пресс-служба природного биосферного заповедника
«Саяно-Шушенский»
Волки воют для друзей
Для научного эксперимента всех «серых» раздали по группам
Все знают, что волки воют, но никто не знает, почему они это делают. Точнее, какие-то догадки у биологов на этот счет были всегда, и не одно исследование посвящено волчьему вою. Скажем, примерно полвека назад впервые было высказано предположение, что волчий вой — это способ поддержания и укрепления социальных связей, особенно тогда, когда животные оказываются разделены. Кроме того, оказалось, что характер воя зависит от размера стаи и присутствия доминантной особи.
Однако ученых все равно мучил один и тот же вопрос: волчий вой — это сознательный акт или просто рефлекс на что-то?
Ответить на него попробовали специалисты из австрийского Центра изучения волков, несколько лет наблюдавшие за девятью волками, которым в начале работы было всего шесть недель от роду.
Своих подопечных зоологи разделили на две группы, в каждой из которых постепенно начали образовываться дружеские и иерархические связи: кто-то кому-то подчинялся, кто-то с кем-то предпочитал играть.
Волкам устраивали долгие прогулки, во время которых одного из них уводили от стаи, причем нельзя было заранее угадать, кто это будет.
Во всех случаях группа начинала выть через 20 минут после того, как понимала: кого-то не хватает. При этом «потерявшийся» не отвечал.
В целом стая выла тогда, когда недосчитывалась главаря, а каждый по отдельности — когда терял друга. То есть, по мнению ученых, нельзя сказать, что волки воют потому, что так делают все вокруг: вой для них служит все-таки выражением какого-то личного переживания, связанного с социальными взаимоотношениями.
Любопытной оказалась связь стресса и воя. Если при потере лидера у волков в слюне повышался уровень стрессового гормона кортизола, то при исчезновении товарища кортизол оставался в норме, но животные все равно выли. То есть вой не обязательно был реакцией на стресс, что опять-таки косвенно подтверждает догадку о произвольности волчьего воя.
Иными словами, волки действительно с помощью голоса пытаются установить контакт с тем, кто для них важен. И делают они это вполне расчетливо, то есть — до некоторой степени — без оглядки на товарищей по стае и без стрессовых переживаний, которые позволили ли бы заподозрить тут рефлекс.
Предположение о социальной природе волчьего воя впервые подтвердили, что называется, с такого близкого расстояния, с помощью животных, у которых можно было даже брать слюну на гормональный анализ. Впрочем, по мнению некоторых, это же является минусом работы: в природе волки могут выть по иным мотивам, чем в неволе.
Сергей КОПЫСОВ