Над сибирской тайгой мириадами снежинок искрится морозное небо
В окна полян сыплется изморозь. Тишина. Только изредка лопнет, будто стрельнет, окоченевшее дерево да чуть слышно поскрипывает под лыжами снег.
В кроне старого кедра промелькнула какая-то пестрая птица и тут же громко, отрывисто затрещала. Ей ответила другая, третья, и лес наполнился резкими, не очень приятными криками. Пестрые птицы, перелетая с ветки на ветку, не переставая трещать, сопровождают нас с сотню шагов, держась на почтительном расстоянии. Потом, потеряв к нам интерес, отстают и замолкают. Наше внимание сосредоточивается на снегу, посыпанном хвойными иглами. То тут, то там звериные следы. Разгадываем их сложный ребус.
Замысловатый след соболя. Зверек почему-то обходит валежины, под которые он так любит заглядывать в поисках мышей, а все топчется под кедрами, явно к чему-то принюхиваясь. Пробегая мимо трухлявого пня в снежной шапке, замирает, подходит к нему, поднимается на задние лапки, выгребает из трухи несколько кедровых орешков и съедает их, обронив две-три скорлупки. Кто спрятал орехи? Ведь соболь таких запасов не делает.
Угловатый след белки. Грызун часто ныряет в снег, делая глубокие лунки, что-то выкапывает и ест. По остаткам видно — кедровые орехи. Чьи запасы ест белка? Свои-то она прячет повыше.
Среди сплошного кедрового леса вырос березнячок, над молодыми деревцами кое-где возвышаются обугленные стволы кедров. Когда-то здесь пробушевал пожар, превратив красивый участок кедрача в мрачную лесную пустыню. Ветер принес на гарь семена березы, и спустя десятки лет время затянуло обожженную землю белов вязью березняка. Под его пологом — густая поросль кедра. Кто-то заботливо посадил его здесь, в далекой тайге.
В мареве летних дней по кедровым урочищам, обрамляя мощные макушки кедров, наливаются силой зеленые смолистые шишки. В сентябре они побуреют, подсохнут и, выжимая янтарную смолу, поспеют. Тогда на орехи со всей округи первыми придут бурые медведи, подкочуют белки, заснуют, набивая защечные мешки, бурундуки, в лесной подстилке средь бела дня зашелестят лесные полевки и мыши — для всех кедровый орех лакомство, источник зимнего благополучия.
Немало любителей кедровых орехов среди птиц, около 30 видов, и в первую очередь кедровка, или, как ее еще называют, ореховка. Размером чуть поменьше галки, рябая, как домашняя курица, с клювом, похожим на вороний, — словом, невзрачная птица. В поисках орехов кедра и кедрового стланика она летает над тайгою то в одиночку, то стайками. Летит за сотни, а то и тысячи километров, иной раз высоко над распадками. Заметив светло-коричневые шишки в зеленых кронах, кедровка стремительно пикирует вниз, сложив крылья и извещая птиц о находке громким трескучим голосом.
В урожайных местах кедровок собирается так много, что они моментально растаскивают орехи. Сборщики шишек, понятно, сетуют на этих птиц: до 80 процентов урожая теряется. Только не подсчитали еще люди, сколько кедровка съедает орехов, а сколько прячет. В подъязычном мешочке птицы помещается до 160 кедровых орешков. Много их она запасает впрок. Прячет под кору дерева, в каменистые россыпи и расщелины скал, в мох, в дупла, а чаще в лесную подстилку. Вот чьи запасы нашли соболь и белка. Не раз кедровка выручала лесное зверье в трудную минуту. Но тут важнее другое: птица — естественный и неутомимый помощник лесовода. Далеко не все спрятанные орехи находит она, да и прочие обитатели леса не могут утащить их у кедровки все без остатка. Уцелевшие прорастают. Вот и идет поросль там, где птицы посеяли орехи.
Кедровки, как и рябчик, съедобны. В Сибири как-то попробовали заготовлять их, но оказалось невыгодно: тушка птицы невелика, и застрелить кедровку непросто. Не в пример доверчивому рябчику она чуть что — улетает. Пришлось от заготовок отказаться. Достаточно того, что птицы, разыскивая спрятанные орехи, ради чего даже тоннели в снегу проделывают, нередко попадают в ловушки, расставленные охотниками на зверьков.
Интересно сложились отношения между кедровками и охотниками-промысловиками. У птиц этих привычка неистово трещать, завидев какого-нибудь зверя. И если охотник наблюдательный, то поймет, на кого они трещат: косулю, марала, лося или медведя. Тут приготовься скрадывать зверя, да сам не плошай. Кедровки трещат во все горло и при виде охотника. Тогда вешай ружье на плечо и смело шагай дальше, не надеясь увидеть зверя, ибо он, в свою очередь, тоже понимает, на кого затрещали птицы.
Не очень-то много пернатой живности в зимней тайге. Таежнику радостно видеть и хлопотливого поползня в зеленом армячишке, и работягу дятла, и вороватую сойку, подбирающую у зимовья съедобные отбросы. Рад таежник и кедровкам. Рассядутся они под вечер на нижних сучьях деревьев поблизости от зимовья (кедровки тоже не прочь перехватить скоромного), почистят о сучья клювы и мелодично заговорят, перебирая перышки. А утром с восходом солнца трескучими криками разбудят и тайгу, и заспавшегося от устали охотника.
Скромна оперением кедровка. Далеко ей, например, до той же роскошной свиристели. А пользы от нее куда больше.
ДУБЫНИН Петр Романович,